Эдуард Шуре «Великие посвященные»

РАМА
(АРІЙСКІЙ ЦИКЛЪ).

І. Человђческія Расы и Происхожденіе Религій.

«Небо – Мой Отецъ, онъ зачалъ меня. Все небесное населеніе – семья моя. Моя Мать – великая земля. Самая возвышенная часть ея поверхности – лоно ея; тамъ отецъ оплодотворяетъ нђдра той, которая одновременно и супруга и дочь его.»

Вотъ что четыре или пять тысячъ лђтъ назадъ пђлъ ведическій поэтъ передъ жертвен­никомъ, на которомъ пылалъ огонь изъ сожи­гаемыхъ сухихъ травъ. Глубочайшей интуиціей, величавымъ созна­ниемъ дышатъ эти странныя слова. Въ нихъ тайна двойного происхож­денія человђчества. Пред­шествуетъ землђ и превосходитъ землю божественный типъ человека; его душа – небеснаго проис­хожденія. Но тђло его происходитъ изъ земныхъ элементовъ, оплодотворен­ныхъ космичес­кой Сущностью. Объятія Урана и великой Матери означаютъ на языкђ Мистерій – сонмъ душъ или духовныхъ Монадъ, которыя появляются, чтобы оплодотворить земные зародыши; онђ – орга­низую­щія начала, безъ которыхъ матерія оставалась бы бездђйственной и распа­дающейся массой. Наиболее возвышенной частью земной поверхности, которую ведическій поэтъ называетъ ея ло­номъ, являются континенты и горы, колыбели человђческихъ расъ. Что же касается Неба, Варуна (Уранъ грековъ), оно являетъ собой невидимый сверх­физическій строй, вђчный и разумный, и оно обнимаетъ собой всю безконечность Пространства и Времени.

Въ этой главђ мы будемъ разсматривать лишь земное Происхожденіе человечества, следуя эзо­терическимъ традиціямъ, подтвержден­нымъ антро­пологи­ческой и этно­логи­ческой наукой нашего времени.

Четыре расы, которыя разделили между собою весь земной шаръ, возникли въ различныхъ стра­нахъ земли.

Постепенно создававшіеся, медленно перерабатывавшіеся космиче­скимъ творчествомъ конти­ненты поднимались изъ глубины морей, на разстояніи огромныхъ промежутковъ времени, кото­рые древніе жрецы Индіи называли между­дилювичес­кими циклами (между двумя всемірними по­топами).

На протяженіи тысячелђтій каждый континентъ развивалъ свою флору и фауну и свое челове­чество съ различнымъ цвђтомъ кожи. Южный континентъ, поглощенный послђднимъ великимъ потопомъ, былъ колыбелью первобытной красной расы; индейцы Америки лишь остатки тђхъ троглодитовъ (пещерных людей), которые поднялись на вершины горъ передъ тђмъ, какъ обру­шился ихъ континентъ. Африка – мать черной расы, называемая греками эθіопской. Азія произ­вела желтую расу, которая удерживается въ китайской народности.

Послђдній пришелецъ – бђлая раса, вышелъ изъ лђсовъ Европы, простиравшихся между бур­нымъ Атлантическимъ океаномъ и улыбающимся Средиземнымъ моремъ. Всђ разновидности чело­вђческаго рода происходятъ изъ смђшенія, вырожденія и подбора этихъ четырехъ великихъ расъ.

Въ предыдущихъ циклахъ господствовали поочередно красная и черная раса и онђ обладали могучими цивилизаціями, оставившими слђды въ циклопическихъ постройкахъ и въ архитектуре Мексики. Въ храмахъ Индіи и Египта имелись относительно этихъ угасшихъ цивилизацій краткія указанія въ тайныхъ письменахъ и іероглифахь.

Въ настоящемъ цикле господствуетъ бђлая раса, и если измђрить вероятную древность Индіи и Египта, начало ея господства слђдуетъ отнести за семь или восемь тысячъ лђтъ назадъ. Это раздђ­леніе человђчества на четыре послђдо­вательныя первоначаль­ныя расы признавалось и древними жрецами Египта. Онђ представлены въ живописныхъ изображеніяхъ на гробницђ фараона Сети I въ Θивахъ подъ видомъ четырехъ фигуръ съ различной окраской кожи. Красная раса носить имя Ротъ, азіатская раса съ желтой кожей – имя Аму; африканская черная называется Еаласіу (Hala­sioa); европейская бђлая раса съ бђлокурыми волосами – Тамху (Tamahey) Lenorinant «Histoire des peuples d'Orient» I.

По брама­ническимъ традиціямъ, цивилизація началась на нашей землђ пятьдесятъ тысячъ лђтъ тому назадъ на южномъ континентъ, где обитала красная раса тогда, когда вся Европа и часть Азіи находились еще подъ водою. Миθологі упоминаютъ также о предшествующей расе гиган­товъ. Въ пещерахъ Тибета были найдены гигантскіе человђческіе скелеты, построеніе которыхъ походитъ более на обезьяну, чђмъ на человека. Ихъ относятъ къ первобытному человечеству, по­средствующему, еще близкому къ животному состоянію, не владевшему еще ни члено­раздђльной речью, ни общественной организаціей, ни религіей. Ибо эти три вещи воз­никаютъ всегда одновре­менно; и въ этомъ скрытый смыслъ тріады бардовъ, который выражается такъ: «Три вещи сосуще­ствовали изначала: Богъ, Свђтъ и Свобода». Съ первымъ возникновеніемъ рђчи родится общест­вен­ность и неясное туманное сознаніе о божественномъ порядке. Это – дыха­ніе Іеговы въ уста Адама, глаголъ Гермеса, законъ перваго Ману, огонь Прометея, Богъ, содрогающійся въ челове­ческой животности.

Красная раса, какъ мы уже сказали, занимала континентъ, по­грузившійся на дно океана, назы­ваемый Платономъ по египетскимъ традиціямъ – Атлантидой. Великій катаклизмъ природы уни­чтожилъ его и раздробилъ на части. По эзотерическимъ ученіямъ древней Мудрости Атлантида находилась между западнымъ побережьемъ теперешней Европы и Африки и обеими Америками. Въ незапамятныя времена обширный материкъ этотъ погрузился на дно океана, а оторвавшаяся отъ него часть, въ видђ большого острова, которому Платонъ далъ названіе Poseidonis, существо­вала еще долго послђ катастрофы; она погрузилась въ воду около 9500 лђтъ до Р.X. Атлантида считается родиной четвертой расы, именуемой въ оккультизмђ Kusha. Ея третьей подрасой были Толтеки, отъ которыхъ и произошла красная раса. Несколько полинезійскихъ расъ, а также индђй­цы Северной Америки и ацтеки, которыхъ Фр. Пизарро встрђ­тилъ въ Мексике, вотъ все остатки древней красной расы, которая обладала когда­то цивилизаціей, имевшей свои дни славы и величія. Всђ эти отсталые представители погибшаго прошлаго несутъ въ своей душе неизлечимую меланхолію древнихъ расъ, вымирающихъ безъ надежды на будущее.

После красной расы на земле господствовала черная раса. Выс­шій типъ этой расы нужно ис­кать не среди негровъ, а среди абис­синцевъ и нубійцевъ, у которыхъ сохранился характеръ эпохи ея расцвета, когда она достигла наивысшей точки развитія. По тђмъ же ученіямъ, черная раса про­изошла отъ существовавшей на южномъ материки, который погибъ paнђe Атлантиды, третьей ко­ренной расы Лемурійской. – Красная раса произошла отъ второй коренной расы отъ Атлантовъ.

Черные наводняли югъ Европы въ доисторическія времена, но были въ свое время вытеснены оттуда белыми, и самое воспоминанье о нихъ совершенно исчезло изъ народныхъ преданій. Но два неизгладимые слђда все же оставлены ими въ вђрованіяхъ народовъ; страхъ передъ драко­номъ, который былъ эмблемой ихъ королей, и уверенность, что дья­волъ чернаго цвђта. Черные отплатили бђлымъ за это оскорбленіе и сделали своего дьявола бђлымъ.

Во времена своего господства черные имђли религіозные центры въ Верхнемъ Египте и въ Индіи. Ихъ циклопическіе города увђнчи­вали зубцами горные кряжи Африки, Кавказа и централь­ной Азіи. Ихъ общественный строй представлялъ собою абсолютную теократію. На верху – жре­цы, которыхъ боялись, какъ боговъ; внизу – кишащія, какъ въ муравейники, племена, даже безъ признаннаго семейнаго на­чала, съ женщинами-рабынями, Ихъ жрецы обладали глубокими позна­ніями, они признавали божественное единство мірозданія и владели звђзднымъ культомъ, кото­рый подъ именемъ сабеизма, проникъ и къ бђлымъ народностямъ. (Это утверждается и арабскими ис­ториками, какъ Абулъ-Гази, въ генео­логической исторіи татаръ и персидскимъ историкомъ Маго­медъ-Мошенъ. См. книгу William Jones: «Asiatic Researches. I. Разсужденіе о татарахъ и персахъ».)

Но между наукой черныхъ жрецовъ и грубымъ идолопоклон­ствомъ народныхъ массъ не было посредствующихъ звеньевъ, не было идеализма въ искусствђ, не было доступной миθологіи, хотя уже существовала промышленность, въ особенности строительное искусство, уменье строить изъ колос­сальныхъ камней и производство изъ ме­талловъ въ гигантскихъ горнахъ, гдђ выливались металлы съ помощью военноплђнныхъ.

У этой расы, могучей по своей физической выдержкђ, по страстной энергіи и способности при­вязываться, религія являлась цар­ствомъ силы, которое поддерживалось страхомъ. Природа и Богъ являлись сознанію этихъ младенческихъ народовъ не иначе какъ подъ видомъ дракона, страшнаго допотопнаго звђря, нарисованное изобра­женіе котораго красовалось и на королевскихъ знаменахъ и вырђза­лось жрецами надъ дверями ихъ храмовъ.

Если черная раса созрђла подъ палящимъ солнцемъ Африки, расцвђтъ бђлой расы совершался подъ ледянымъ дуновеніемъ сђвер­наго полюса. Греческая миθологія называетъ бђлыхъ гипербо­рейцами. Эти люди, рыжеволосые, голубоглазые, шли съ сђвера черезъ лђса, освђщаемые сђвер­нымъ сіяніемь, въ сопровожденіи собакъ и оленей, ведомые смђлыми предводителями, понужда­емые даромъ ясновидђнія своихъ женщинъ. Золото волосъ и лазурь глазъ – цвђта пред­опредђлен­ные. Этой pacђ назначено было создать солнечный культъ священ­наго огня и внести въ міръ тоску по небесной родинђ. Позднее бђ­лая раса поперемђнно то возставала мятежно противъ неба, до же­ланія взять его приступомъ, то простиралась ницъ передъ его славой въ безграничномъ обожаніи.

Бђлая раса, подобно остальнымъ расамъ, должна была пройти черезъ всђ ступени развитія, преж­де чђмъ овладђть самопознаніемь. Ея отличительные признаки – потребность индивидуаль­ной свободы, чувствительность, которая создаетъ силу симпатій, и преобладаніе интеллекта, при­дающаго воображенію идеальное и символическое на­правленіе. Способность страстно чувство­вать вызвала у мужчины привязанность къ одной определенной женщинђ – отсюда наклонность этой расы къ единоженству, къ брачному началу и семьђ. Потребность въ индивидуальной свобо­дђ, соединенная съ общественностью, создала кланъ съ его избирательнымъ началомъ. Идеальное вообра­женіе вызвало культъ предковъ, который составляетъ корень и центръ религіи у народовъ бђлой расы.

Начало соціальное и политическое зарождается въ тотъ день, когда толпа полудикихъ людей, тђс­нимая враждебнымъ племенемъ, собирается вмђстђ и выбираетъ самаго сильнаго и самаго ра­зумнаго изъ своей среды, чтобы онъ защищалъ ихъ отъ врага и повелђвалъ ими. Подобный добро­вольно избранный предводитель – прообразъ бу­дущаго короля; его товарищи – будущее высшее сословіе; старцы, отли­чающіеся разумомъ, но потерявшіе физическую бодрость, образу­ютъ уже нђчто въ родђ сената или собранія старђйшихъ.

Какъ же объяснить возникновеніе религіи? По объясненію ма­теріалистической науки, религія возникла вслђдствіе страха первобытнаго человђка передъ силами природы. Но страхъ не имђетъ ничего общаго съ уваженіемъ и любовью. Страхъ не связываетъ факта съ идеей, видимое съ неви­димымъ, человђка съ Богомъ. Пока человђкъ только дрожалъ передъ природой, онъ еще не былъ человђкомъ. Онъ сдђлался человђкомъ тогда, когда уловилъ связь, которая соединяетъ его съ про­шедшимъ и будущимъ и съ тђмъ высшимъ благимъ Началомъ, которое оставалось для него та­инственнымъ Неизвђданнымъ, но которое онъ все же чувствовалъ и, чувствуя, испытывалъ по­требность преклоняться передъ Нимъ. Но какъ началось это преклоненіе?

Фабръ д'Оливе даетъ въ высшей степени удачную и убедительную гипотезу, какимъ образомъ возникъ впервые культъ предковъ у бђлой расы («Histoire philosophique du genre humain». Том І.). Въ воинственномъ кланђ, между двумя сопер­ничаю­щими воинами, возникаетъ ссора. Разсвирђ­пђвъ, они собираются броситься другъ на друга; нападеніе уже началось; въ эту минуту женщина изъ ихъ клана, съ распущенными волосами, бросается между ними и раздђляетъ ихъ. Это – сестра одного и жена другого. Глаза ея мечутъ молніи, голосъ ея звучитъ властно. Она восклицаетъ – и слова ея бьютъ какъ молотомъ, – что видела въ лђсу предка племени, побђ­доноснаго воина преж­нихъ временъ, явившагося передъ ней глашатаемъ. Онъ не хочетъ, чтобы два воина-брата бились, но желаетъ, чтобы они соединились противъ общаго врага. «Тђнь великаго предка, его духъ гово­рилъ со мной!» восклицаетъ женщина въ порывђ пламеннаго вдохновенія: – «Онъ говорилъ со мной! Я видђла его!»

Она говоритъ и сама горячо вђритъ въ правду своихъ словъ, Убежденная, она убђждаетъ. Взвол­нованные, удивленные и какъ бы пораженные невидимой силой, примиренные противники подаютъ другъ другу руки и смотрятъ на вдохновенную женщину, какъ на нђчто высшее, божест­венное.

Подобныя вдохновенія, сопровождавшіяся послђдствіями въ родђ описаннаго, должны были происходить нередко, и при томъ при са­мыхъ разнообразныхъ обстоятельствахъ, въ доисторичес­кой жизни бђлой расы. У варварскихъ племенъ женщина, одаренная большой нервной чуткостью, ранђе другихъ предчувствуетъ оккультное и утверждаетъ невидимое.

Попробуемъ представить себђ всђ неожиданныя послђдствія, ко­торыя могли последовать за чудеснымъ происшествіемь, въ родђ вышеизложеннаго. Внутри клана и во всемъ племени только и гово­рятъ, что о совершившемся чудђ. Дубъ, подъ которымъ вдохновенная женщина видђла тђнь предка, делается священнымъ деревомъ. Ее снова приводятъ къ нему; и тамъ, подъ магнетичес­кимъ вліяніемъ луны, погружающимъ въ состояніе духовидђнія, она продолжаетъ пророчество­вать именемъ великаго предка. Еще позднђе, эта же женщина и ей подобныя, ставъ въ величест­венной позђ на возвышеніи посреди лђсной поляны, при шумђ вђтра и рокочущаго вдали океана, вызы­ваетъ души предковъ передъ трепещущей толпой, которая видитъ ихъ или воображаетъ, что видитъ, какъ они, привлеченные магическими заклинаніями, появляются въ блђдномъ туманђ, волшебно клубящемся въ призрачномъ сіяніи луны. Такъ послђдній изъ великихъ кельтовъ, Оссіанъ, вызывалъ Фингала (Миθический отецъ Оссіана, герой шотландскихъ народныхъ пђсенъ, жившій по преданію въ III вђкђ по Р.Х.) и его товарищей изъ сгустившихся облаковъ.

Такимъ образомъ въ самомъ началђ общественной жизни, культъ предковъ водворился у бђлой расы. Великій предокъ сталъ Божествомъ народности. Вотъ начало религіи.

Но это не все. Вокругъ пророчицы собираются старцы, которые наблюдаютъ за ней во время ея ясновидящихъ сновъ, ея пророческихъ экстазовъ. Они изучаютъ различныя ея состоянія, провђря­ютъ ея откровенія, толкуютъ ея предсказанія. Они замђчаютъ, что когда она пророчествуетъ въ состояніи духовидђнія, ея лицо преображается, ея рђчь дђлается ритмической и голосъ ея крђп­нетъ, когда она произноситъ свои предсказанія величественнымъ и торжественнымъ напђвомъ. Отсюда возникли и строфы, и поэзія, и музыка, происхожденіе которыхъ считается божествен­нымъ у всђхъ народовъ арійской расы, Идея откровенія могла создаться у человечества лишь на почвђ подоб­ныхъ фактовъ. И здђсь мы видимъ, какъ изъ одного и того же источника вытекаютъ и религія, и культъ, и жречество, и поэзія.

Всђ, кто видђлъ настоящую сомнамбулу, поражаются страннымъ рас­ширеніемъ сознанія, кото­рое происходитъ во время ясновидящаго сна. Для тђхъ кто не былъ свидђтелемъ подобныхъ яв­леній и кто усомнился бы въ сказанномъ, мы приведемъ отрывокъ изъ Давида Штрауса, кото­раго нельзя заподозрить въ суевђріи. Онъ увидалъ у своего друга, Юстина Кернера, знаменитую «Пре­востскую ясновидящую» и описалъ ее въ слђдующихъ выраженіяхъ: «вскорђ ясновидящая впала въ магнетическій сонъ и я въ первый разъ увидалъ это чудесное зрђлище и притомъ въ его наибо­лее чистомъ и прекрасномъ проявленіи. Лицо ея приняло выраженіе страдающее, но возвы­шенное и нђжное и какъ бы залитое небеснымъ сіяніемь; рђчь ея раздавалась чистая, размерен­ная, тор­жественная и музыкальная, нђчто въ родђ речитатива; изобиліе ея чувствъ какъ бы изли­валось подобно облачнымъ образованіямъ, то светящимся, то темнымъ, скользящимъ поверхъ души; или же, еще лучше сравнить ихъ съ дуновеніями, меланхолическими и ясными, проносящи­мися по струнамъ чудной эоловой арфы. (Trad R. L’indau, Biographie generale, art. Kerner).

Въ Азіи, въ Иранђ и въ Индіи, гдђ народы бђлой расы основали первыя арійскія цивилизаціи, смђшавшись съ народами другихъ цвђтовъ, мужчины взяли верхъ надъ женщинами въ дђлђ рели­гіознаго вдохновенія. Здђсь мы постоянно слышимъ о Мудрецахъ, Rishis, Про­рокахъ. Изгнанная, подчиненная женщина остается жрицей одного только семейнаго очага. Но въ Европђ слђды пре­обладанія женщины встречаются у народовъ бђлой расы, оставшихся варварами въ тече­ніе тыся­челђтій. Роль эта проглядываетъ въ скандинавской волшеб­ницђ, въ Волюспђ Эдды, въ кельтичес­кой друидессђ, въ женщинахъ-вђщуньяхъ, сопровождавшихъ германскія арміи и рђшавшихъ день бит­вы (Последняя битва между Арювистомъ и Цезаремъ въ комментаріяхъ Цезаря.), вплоть до θра­кійскихъ вакханокъ, которыя появляются въ легендђ Орфея. Доисторическая пророчица преоб­разуется въ дель­фійскую Пиθію.

Первобытныя прорицательницы бђлой расы образовали коллегію друидессъ, подъ наблюдені­емъ ученыхъ старцевъ или друидовъ, «людей дуба». Вначалђ онђ были благодђтельнымъ явлені­емъ. Своей ин­туиціей, своимъ пророческимъ даромъ, своимъ энтузіазмомъ онъ дали сильный тол­чокъ той pacђ, которая въ это время начинала свою многовековую борьбу съ черными. Но быстрая порча и ужасающія излишества этихъ учрежденій были неизбежны. Чувствуя себя духовными рас­порядитель­ницами народовъ, друидессы захотели во что бы то ни стало подчинить ихъ и въ смысле земномъ. Когда онђ лишились вдо­хновенія, онђ попробовали господствовать посред­ствомъ страха. Они потребовали человђческихъ жертвъ и сделали ихъ необходимыми эле­ментами своего культа. Въ этомъ имъ помогали героическіе инстинкты ихъ расы. Бђлые были храбры; ихъ воины презирали смерть; при первомъ зовђ друидессы, они шли добровольно и, чтобы отличиться, бросались подъ ножи своихъ кровожадныхъ жрицъ.

Цђлыми человеческими гекатомбами посылались живые къ мертвымъ въ качествђ вђстниковъ, въ надеждђ обрђсти благосклонность предковъ. Эта постоянная угроза, исходившая изъ устъ про­рочицъ и друидовъ и витавшая надъ головами первыхъ народныхъ предводителей, сделалась страш­нымъ средствомъ ихъ владычества.

Фактъ этотъ является замђчательнымъ примђромъ, какъ неиз­бђжно подвергаются порчђ самые благородные инстинкты человеческой природы, когда они не подчинены авторитету, направлен­ному сверхличнымъ сознаніемъ къ добру. Предоставленное случайному че­столюбію и личнымъ страс­тямъ, вдохновеніе вырождается въ суевђріе, мужество въ зверство, высокая идея самопо­жертвованія въ средство для тираніи, въ коварную и жестокую зксплоатацію.

Но бђлая раса была жестокой и безумной только въ продолже­ніи своего дђтства. Страстная въ сферђ душевной, она должна была пройти черезъ много другихъ еще болђе кровавыхъ кризисовъ. Она была только что разбужена нападеніями черной расы, которая начинала обступать ее съ юга Европы. Борьба была неравная съ самаго начала. Бђлые, наполовину дикіе, выходя изъ своихъ лђс­ныхъ жилищъ, не имђли другихъ средствъ обороны, кромђ топоровъ, пикъ и стрђлъ съ каменными наконечниками. Черные имђли желђзное оружіе, мђд­ное вооруженіе, всђ средства цивилизаціи и свои циклопическіе города.

Раздавленные при первомъ же столкновеніи и уведенные въ плђнъ, бђлые сделались, въ об­щемъ, рабами черныхъ, заставлявшихъ ихъ обрабатывать камень и носить руду для плавленія въ ихъ печахъ. Между тђмъ, убђжавшіе пленные приносили въ свою страну обычаи, искусство и об­рывки знаній своихъ победителей. Они вынесли отъ черныхъ два важныя искусства: плавленіе ме­талловъ и священное письмо, т. е. искусство запечатлевать опредђленныя идеи таинственными іе­рогли­фическими знаками на кожђ животныхъ, на камняхъ, или на корђ ясеня; отсюда – кельти­ческія руны.

Расплавленный и выкованный металлъ сделался оружіемъ для войны; священныя письмена да­ли начало наукђ и религіознымъ тра­диціямъ. Борьба между бђлой расой и черной продолжалась въ тече­ніе долгихъ вђковъ; она передвигалась, разгораясь то между Пирине­ями и Кавказомъ, то меж­ду Кавказомъ и Гималаями. Спасеніе бђлыхъ было въ лђсахъ, гдђ они могли прятаться какъ дикіе звђри, чтобы вновь появляться внезапно, въ благопріятныя минуты. Осмђлђвъ, привыкнувъ къ войнђ, вооруженные съ каждымъ вђкомъ все лучше и лучше, они наконецъ взяли верхъ, разгро­мили города черныхъ, прогнали ихъ съ береговъ Европы и завладели въ свою очередь сђве­ромъ Африки и центральной Азіей, которая въ тђ времена была занята смешанными народнос­тями.

Смђшеніє обђихъ расъ происходило двумя способами; или посредствомъ колонизацій, или пу­темъ воинственныхъ завоеваній. Фабръ д'Оливе, этотъ удивительный провидђцъ доисторическаго прошлаго, бросаетъ яркій свђтъ на происхожденіе семитическихъ народностей и народовъ арійс­кой расы.

Тамъ, гдђ бђлые колонисты подчинились чернокожимъ народамъ, признавъ ихъ владычество и получивъ отъ ихъ священ­никовъ рели­гіозное посвященье, тамъ – по мнђнію Фабра д'Оливе – обра­зовались народы семитическіе, какъ египтяне (до Менеса), арабы, финикійцы, халдеи и евреи. Наоборотъ, другія арійскія цивилизаціи какъ иранская, индусская, греческая и этрусская возника­ли тамъ, гдђ бђлые покорили черныхъ путемъ завоеваній. Прибавимъ, что къ числу арійскихъ пле­менъ мы причисляемъ также всђ бђлые народы, оставшіеся въ древности въ состояніи бродячемъ и варварскомъ, какъ, напримђръ, скиθы, гэты, сарматы, кельты и позднђе германцы.

Этимъ и объясняется основное различіе религій, а также и письменности у народовъ семити­ческаго и арійскаго происхожденія. У се­митовъ, подпавшихъ подъ интеллектуальное вліяніе чер­ной расы, замечается поверхъ народнаго идолопоклонства склонность къ едино­божію, къ началу единаго Бога, невидимаго, абсолютнаго и не имђю­щаго формы, что было однимъ изъ главнђй­шихъ догматовъ жрецовъ черной расы и ихъ тайнаго посвященія. У бђлыхъ, какъ смешавшихся съ побежденными, такъ и сохранившихся въ чистомъ видђ, замечается обратная склонность къ мно­гобожію, къ миθологіи, къ олицетворенію Божества, что истекаетъ изъ ихъ любви къ природђ и ихъ страстнаго почитанія предковъ.

Главную разницу между способомъ письма у семитовъ и у арій­цевъ Ф. д'Оливе объясняетъ той же причиной. Почему всђ семиты пишутъ справа налђво, а всђ арійцы – слђва направо? Объясне­ніе, которое даетъ Ф. д'Оливе, и любопытно, и оригинально. Онъ вызы­ваетъ передъ нашими глаза­ми настоящія видђнія затеряннаго прош­лаго. Всђ знаютъ, что въ доисторическія времена совсђмъ не было обще­доступнаго письма. Оно распростра­нилось только съ появле­ніемъ фонетическаго пись­ма или искусства изображать посредствомъ буквъ самые звуки словъ. Что же касается іеро­глифическаго письма или искусства изображать вещи посредствомъ знаковъ, то оно столь же древне, какъ и сама человеческая цивилизація. Но въ эти перво­бытныя времена, когда письмо бы­ло исключительной принадлежностью священнослужителей, на него смотрђли какъ на нђчто свя­щенное, какъ на религіозную деятельность, а въ самомъ начале какъ на божественное вдохно­веніе. Когда въ южномъ полушаріи жрецы черной расы чертили на кожђ животныхъ или на камен­ныхъ столахъ свои таинственные знаки, они имђли обыкновеніе поворачиваться лицомъ къ южно­му полюсу, рука же ихъ направлялась къ востоку – источнику свђта. Вотъ почему они писали справа налђво.

Священники бђлой или северной расы научались писать отъ черныхъ жрецовъ и вначалђ писа­ли такъ же, какъ и эти послђдніе. Но когда у нихъ стало развиваться сознаніе своего происхожде­нія, національное чувство и расовая гордость, они изобрђли свои собственные знаки, и вмђсто того, чтобы обращаться къ югу, къ стране черныхъ, они стали оборачиваться къ сђверу, къ стране предковъ, продолжая во время письма направлять руку къ востоку. Отсюда и направленіе ихъ буквъ слђва направо. Отсюда и способъ начертанія кельтическихъ рунъ, зендскаго, санскрит­скаго, греческаго, латинскаго письма и всђхъ начертаній арійской расы. Они стремятся къ солнцу, къ источнику земной жизни, но смотрятъ они на сђверъ, въ страну предковъ, въ таинственный источ­никъ небесныхъ зорь.

Теченіе семитическое и теченіе арійское – вотъ два потока, которые принесли намъ всђ наши идеи, всђ преданія и религіи, всђ искусства, науки и философіи. Каждое изъ этихъ теченій несетъ въ себђ противоположныя понятія о жизни, и только изъ примиреній и гармоническаго сочетанія этихъ противоположностей получится истина.

Семитическое теченіе содержитъ высшіе абсолютные принципы; идея единства и всемірности во имя Верховнаго начала, въ осуществ­леніи своемъ, ведетъ къ соединенію человечества въ одну семью. Арійское теченіе заключаетъ въ себе идею восходящей зволюціи во всђхъ земныхъ и сверх­земныхъ царствахъ и ведетъ въ своемъ примђненіи къ безконечному разнообразію, выража­ющему все богатство природы и всю сложность стремленій души. Семитическій геній спускается отъ Бога къ человђку; арійскій геній восходитъ отъ человђка къ Богу. Первый символизируется ка­рающимъ Архангеломъ, который спускается на землю, вооруженный мечомъ и молніей; второй – Про­метеемъ, держащимъ въ рукахъ похищенный съ неба огонь и гордымъ взоромъ измђряющимъ Олимпъ.

Оба эти генія мы носимъ внутри себя. Мы думаемъ и дђйствуемъ поочередно подъ вліяніемъ то одного, то другого. Они переплетены, но не сплавлены въ нашемъ разумђ. Они противорђчатъ другъ другу и борятся въ глубинђ нашихъ чувствъ и въ тончайшихъ изгибахъ на­шихъ мыслей, такъ же какъ и въ нашей общественной жизни и въ нашихъ учрежденіяхъ. Скрытые подъ сложны­ми формами, который можно обозначить родовымъ именемъ спиритуализма и натурализма, они господствуютъ надъ нашими разногласіями и надъ нашей борьбой. Оба кажутся непримиримы и непреодолимы, а между тђмъ истинный прогрессъ человечества и его спасеніе зависятъ отъ при­миреній и слія­нія обоихъ началъ въ единомъ синтезе.

Вотъ почему мы стремимся въ нашей книге проникнуть до источника обоихъ теченій, до появ­ленія въ мірђ обоихъ геніевъ. Минуя споры между историческими системами, борьбу различныхъ культовъ, проти­ворђчія священныхъ текстовъ, мы проникнемъ въ самое сознаніе тђхъ основателей и пророковъ, которые дали религіямъ ихъ первоначальный толчекъ. Они обладали глубокой инту­иціей и вдохновеніемъ свыше, которыя проливаютъ потоки свђта и въ то же время побуждаютъ къ плодотворному дђйствію.

Да, тотъ синтезъ, въ которомъ такъ нуждается современное человечество, предсуществовалъ въ нихъ. Божественный свђтъ по­блђднђлъ и затемнился со временемъ, но свђтъ этотъ появляется вновь, онъ снова сіяетъ каждый разъ, когда на протяженіи исторической драмы пророкъ, герой или ясновидящій поднимаетъ сознаніе людей къ Первоисточнику. Ибо только изъ точки отправ­ленія возможно увидать цђль; изъ центральнаго солнца можно видеть направ­леніе бђгущихъ планетъ.

Таково откровеніе въ міровой исторіи, непрестанное, постепенно раскрывающееся, многооб­разное какъ сама природа, но исходящее изъ одного центральнаго источника, единое какъ сама исти­на, неизменное какъ Богъ.

Изслђдуя семитическое теченіе, мы придемъ – черезъ Моисея – въ Египетъ, въ храмахъ котора­го (по Манеθону) хранились преданія, древность которыхъ исчисляется въ тридцать тысячъ лђтъ. Поднимаясь по арійскому теченію, мы проникнемъ въ Индію, гдђ развернулась первая великая цивилизація, явившаяся результатомъ побђды бђлой расы.

Индія и Египетъ, эти двђ матери религій, обладали тайнами великаго Посвященія. Мы проник­немъ въ ихъ святилища.

Но преданія ихъ поведутъ насъ еще глубже, въ эпоху еще болђе отдаленную, когда оба различ­ные генія, о которыхъ была рђчь, являются передъ нами соединенные въ чудную гармонію. Это – первобытная арійская эпоха. Благодаря превосходнымъ работамъ современной, науки, благодаря филологіи, миθологіи и сравнительной этнологіи мы въ состояніи различить очертанія этой эпохи. Она вырисовывается на фонђ ведическихъ гимновъ, которые являясь лишь ея отраженіемъ, отли­чаются величавой простотой и чудной чистотою линій. Это былъ вђкъ зрђлости, совсђмъ не напо­минающій золотой вђкъ дђтства, о которомъ мечтаютъ поэты; и хотя страданія и борьба не отсут­ствуютъ и въ немъ, все же въ людяхъ того вђка чувствуется такая полнота вђры, силы и ясности, вернуть которую человечество уже не могло съ тђхъ поръ.

Въ Индіи мысль углубляется, и чувства утончаются. Въ Греціи страсти и идеи одђваются въ ча­ры искусствы, въ магическіе покровы красоты. Но никакая поэзія не въ состояніи превзойти неко­торые ведическіе гимны по нравственной возвышенности, по всеобъемлющей ширинђ мысли. Они проникнуты чувствомъ божественности всей природы; они объяты тђмъ невидимымъ, что окружа­етъ проявленный міръ, они настроены тђмъ великимъ единствомъ, которое соединяетъ все въ еди­ную гармонію.

Какимъ образомъ возникла подобная цивилизація? Какъ могла развиться такая высокая интел­лектуальность среди постоянныхъ расовыхъ войнъ и борьбы съ природой? Здђсь останавливается изслђдо­ваніе современной науки, но религіозныя преданія народовъ, истолко­ванныя въ ихъ эзоте­рическомъ смыслђ, идутъ гораздо дальше и позволяютъ намъ отгадывать, что первое средоточіе ядра арійской расы въ Иранђ произошло благодаря определенному подбору, произведенному въ нђдрахъ самой бђлой расы подъ руководствомъ побђ­дителя и законодателя, который далъ своему народу религію и законы, соотвђтствующіе генію бђлой расы.

И въ самомъ дђлђ, священная книга персовъ Зендъ-Авеста упо­минаетъ объ этомъ древнемъ за­конодателђ, называя его Иима (Yima), а Зороастръ, основывая новую религію, ссылается на него, какъ на своего предшественника, какъ на перваго человђка, съ которымъ го­ворилъ Ормуздъ, жи­вой Богъ, точно такъ же какъ Іисусъ Христосъ ссылается на Моисея. Персидскій поэтъ Фирдуси называетъ этого законодателя Джэмъ, Завоеватель черныхъ.

Въ индусской эпопеђ Рамайяна онъ появляется подъ именемъ Рамы, облеченный въ достоинст­во индусскаго короля, окруженный блескомъ великой цивилизаціи; но при этомъ онъ ясно сохра­няетъ обђ свои характеристики: завоевателя, создающаго новую общественность, и Посвященнаго. Въ египетскихъ преданіяхъ эпоха Рамы обозначается какъ царство Озириса, владыки свђта, кото­рое предшествовало царству Изиды, царицы мистерій.

Наконецъ, въ Греціи древній герой и полубогъ почитался подъ именемъ Діониса, которое про­исходитъ отъ санскритскаго Deva Nahousha, – Божественный Преобразователь. Орфей давалъ то же имя божественному Разуму, а поэтъ Ноннусъ, следуя элевзинскимъ пре­даніямъ, воспђвалъ поко­реніе Индіи Діонисомъ.

Какъ лучи одного и того же круга, всђ эти преданія указываютъ на одинъ общій центръ; слђдуя по направленію тђхъ лучей, можно убђдиться, что всђ они исходятъ изъ него. Итакъ, минуя Индію Ведъ, минуя Иранъ Зороастра, мы увидимъ – при сумрачномъ разсвђтђ бђлой расы – перваго Со­здателя арійской религіи, выступающимъ изъ лђсовъ древней Скиθіи въ двойной тіарђ завоевателя и Посвященнаго, несущимъ въ рукђ мистическій огонь, тотъ священный огонь, отъ котораго загорится духовный свђтъ для всђхъ арійскихъ народовъ.

Фабру д'Оливе обязаны мы указаніями на этотъ таинственный и величавый образъ («Histoire philosophique du genre humain». Том І.); онъ проложилъ свђтлую тропу, слђдуя по которой попро­бую и я вызвать его передъ читателями.

II. Миссія Рамы.

Четыре или пять тысячъ лђтъ до нашей эры, непроходимые лђса покрывали древнюю Скиθію, которая простиралась отъ Атлан­тическаго океана до полярныхъ морей. Черные называли этотъ кон­тинентъ, на ихъ глазахъ, островъ за островомъ, всплывавшій со дна океана: «землею, рожден­ной изъ волнъ». Сильно отличалась она отъ ихъ земли, побђлђвшей подъ лучами жгучаго солнца, своими зелеными берегами, своими влажными заливами, задумчивыми рђками, глубокими озера­ми и вђчно нависшими на ея горныхъ скатахъ туманами. На покрытыхъ травою равнинахъ, еще не тронутыхъ культурой, необоз­римыхъ какъ пампасы, не раздавалось иныхъ звуковъ, кромђ криковъ хищныхъ зверей, рева буйволовъ и неукротимаго топота дикихъ коней, мчавшихся большими та­бунами съ развивающимися гривами.

Бђлый человђкъ, обитавшій въ лђсахъ, пересталъ быть пещернымъ человђкомъ. Онъ могъ уже считать, себя хозяиномъ земли; онъ изо­брђлъ кремневые ножи и топоры, лукъ и стрђлы, пращу и силокъ. И, кромђ того, онъ пріобрђлъ двухъ товарищей для борьбы, двухъ превосходныхъ друзей, пре­данныхъ до смерти: собаку и лошадь. Домашняя собака, ставшая вђрнымъ стражемъ его дере­вянной хижины, обезпечила ему безопасность его очага. Покоривъ своей власти лошадь, онъ въ то же время завоевалъ и землю, и подчинилъ себђ другихъ животныхъ. Онъ сталъ царемъ про­странства. Верхомъ, на дикихъ коняхъ, эти первобытные люди носились по равнинамъ какъ вђ­теръ.

Они убивали медвђдей, волковъ, бизоновъ; и приводили въ ужасъ пантеръ и львовъ, населяв­шихъ въ тђ времена европейскіе лђса.

Начало цивилизаціи было положено; первобытная семья, кланъ, поселокъ, были вызваны къ су­ществованію. Скиθы, сыны Гиперборей­цевъ, всюду воздвигали своимъ предкамъ чудовищные жертвенные камни (Menhir – високій камень въ види колонны, употреблявшійся друидами при богослуженіи.).

Когда умиралъ предводитель, съ нимъ вмђстђ погребалось его оружіе и его конь для того, что­бы воинъ могъ совершать объђздъ по небеснымъ равнинамъ и охотиться на томъ свђтђ за огнен­нымъ дракономъ. Отсюда обычай приносить въ жертву коня, который иг­раетъ такую большую роль въ Ведахъ и у Скандинавовъ. Такимъ образомъ, въ основу религіи былъ положенъ культъ предковъ.

Семиты нашли единаго Бога, міровой Духъ въ пустынђ, на вер­шинђ горъ, въ необъятности звђздныхъ пространствъ. Скиθы и Кельты нашли многихъ боговъ, многочисленныхъ духовъ въ глубинђ своихъ лђсовъ. Тамъ раздавались для нихъ голоса изъ невидимыхъ міровь, тамъ являлись имъ видђнія, тамъ они испытывали первый трепетъ предъ Неизвђданнымъ. И навсегда остались лђса, съ ихъ жуткой таинственностью и очарованіемъ, дороги для бђлой расы.

Привлеченные шумомъ деревьевъ и магіей луннаго свђта, бђлые люди испытываютъ неудержи­мую тягу къ своимъ лђсамъ, они возвращаются къ нимъ снова и снова, какъ къ источнику моло­дости, какъ къ храму великой матери Герты. Тамъ спятъ ихъ боги, ихъ воспоминанія, ихъ затерян­ныя мистеріи.

Съ незапамятныхъ временъ, ясновидящія женщины пророчествовали подъ сђнью деревьевъ. Каждое племя имђло свою великую пророчицу на подобіе Волюспы у Скандинавовъ съ ея колле­гіей друидессъ. Но эти женщины, дђйствовавшія въ началђ подъ благороднымъ вдох­новеніемь, сде­лались впослђдствіи често­любивыми и жестокими. Вдох­новенныя пророчицы превратились въ злыхъ волшебницъ. Онђ основали человьческія жертво­приношенія и кровь текла безостановочно на дольменахъ при зловђщемъ пђніи жрецовъ, при изступленныхъ вос­клицаніяхъ дикихъ Скиθовъ.

Среди этихъ жрецовъ находился молодой человђкъ во цвђтђ лђтъ, по имени Рамъ, который также готовился къ священнослуже­нію, но его глубокая душа и ясный умъ возмущались при види этого кроваваго культа.

Молодой друидъ былъ нрава кроткаго и серьезнаго, онъ выка­зывалъ съ раннихъ лђтъ необы­чайную способность къ распознаванію цђлебныхъ и ядовитыхъ свойствъ растеній, къ приготов­ленію ихъ соковъ, а также къ распознаванію звђздъ и ихъ вліянія на человђ­ческую судьбу. Онъ былъ способенъ угадывать и видђть самыя отда­ленныя вещи, отсюда его вліяніе даже на старђй­шихъ друидовъ.

Доброжелательство и величіе исходило изъ его рђчей и изъ всего его существа. Его мудрость составляла поразительный контрастъ съ безуміемъ друидессъ, съ мрачными проклятіями, которыя изрекали ихъ оракулы въ своемъ изступленномъ бреду.

Друиды называли его: «тотъ, который знаетъ», народъ же про­звалъ его «свыше вдохновеннымъ миротворцемъ». Рамъ, стремившійся къ духовнымъ познаніямь, странствовалъ по всей Скиθіи, а также и въ полуденныхъ странахъ. Очарованные его личными познаніями и его скромностью, жрецы черныхъ повђдали ему часть своихъ оккульт­ныхъ знаній.

Вернувшись на сђверъ, Рамъ былъ потрясенъ при видђ культа человђческихъ жертвъ, свирђп­ствовавшихъ среди его расы. Онъ видђлъ въ этомъ признакъ ея гибели; но какъ побороть этотъ страшный обычай, распростра­нившійся благодаря властолюбію друидессъ, корысти жрецовъ и суевђрію народа? Въ это время новый бичъ былъ ниспо­сланъ на бђлыхъ, и Рамъ увидалъ въ этомъ наказаніе свыше за кощунственный культъ.

Благодаря своимъ вторженіямъ въ южныя страны и благодаря соприкосновенію съ черными, Бђлые принесли въ свою страну страшную болђзнь, родъ чумы. Она заражала человђка черезъ кровь, черезъ самые источники жизни. Все тђло покрывалось черными пятнами, дыханіе станови­лось зараженнымъ, распухшіе и разъђденные нарывами члены искривлялись, и больной умиралъ въ страш­ныхъ мученіяхъ. Дыханіе живыхъ и смрадъ отъ мертвыхъ распростра­нялъ заразу. Обезу­мђвшіе Бђлые падали тысячами въ предсмертной агоніи въ глубинђ своихъ лђсовъ, покинутыхъ даже хищными птицами. Огорченный Рамъ тщетно искалъ средства къ спасенію.

Онъ имђлъ обыкновеніе предаваться молитвенному размышленію подъ дубомъ, на лђсной по­лянђ. Однажды вечеромъ, онъ долго раз­мышлялъ надъ страданьями своей расы; онъ заснулъ у подножія дерева. Во снђ онъ услыхалъ, какъ сильный голосъ звалъ его по имени, и ему показа­лось, что онъ проснулся. Онъ увидђлъ передъ собой величественнаго человђка, одђтаго въ такія же бђлыя одежды друида, какія были и на немъ. Онъ держалъ жезлъ, вокругъ котораго обвивалась змђя. Удивленный Рамъ намеревался спросить у незнакомца, что это значитъ. Но незнакомецъ взялъ его за руку, поднялъ его, и, показавъ ему на томъ самомъ деревъ, подъ которымъ онъ спалъ, прекрасную вђтку омелы, сказалъ: «О Рамъ! средство, которые ты ищешь, здђсь, передъ тобой». Затђмъ онъ досталъ изъ своихъ одеждъ маленькій золотой серпъ, отрђзалъ вђтку и подалъ ему. Онъ про­изнесъ еще несколько словъ о томъ, какъ приготовляютъ омелу, и исчезъ.

Тогда Рамъ проснулся совсђмъ и почувствовалъ себя сильно об­легченнымъ. Внутренній голосъ сказалъ ему, что онъ нашелъ спасеніе, И онъ приготовилъ омелу по совђту неземного друга съ золотымъ серпомъ, и далъ выпить этотъ напитокъ больному, и больной выздо­ровђлъ. Чудесныя исцђленія, которыя затђмъ производилъ Рамъ, до­ставили ему большую известность во всей Ски­θіи. Всюду призывали его для излђченія заболђвавшихъ. Спрошенный друидами своего племени, онъ довђрилъ имъ свое открытіе, выражая желаніе, чтобы оно осталось тайной жреческой касты, дабы обезпечить ея авторитетъ.

Учениковъ Рамы, переходившихъ съ мђста на мђсто по всей Скиθіи съ вђтками омелы въ ру­кахъ, считали божественными вђстниками, а самого Раму – полубогомъ.

Это событіе стало основой новаго культа. Омела стала съ тђхъ поръ священнымъ растеніемъ. Въ память событія, Рамъ у чредилъ празд­никъ Рождества или новаго спасенія, который онъ помђ­стилъ въ началђ года и который назвалъ Ночь-Мать (новаго солнца) или великое Обновленіе.

Что касается таинственнаго существа, которое указало Рамђ на омелу, его называли въ эзотери­ческомъ европейскомъ прђданіи Aesc-heyl-hopa, что означаетъ: «надежда спасенія скрывается въ лђсу». Греки сдђлали изъ этого имени Эскулапа, генія врачебнаго искусства, держащаго въ рукахъ магическій жезлъ – кадуцей.

Но Рамъ, «свыше вдохновенный миротворець», видђлъ передъ собой болђе обширныя цђли. Онъ рђшилъ излђчить свой народъ отъ нравственной язвы, болђе печальной, чђмъ физическая зараза. Избранный начальникомъ жрецовъ своего племени, онъ отдалъ прика­заніе всђмъ коллегі­ямъ друидовъ и друидессъ положить конецъ чело­вђческимъ жертво­приноше­ніямъ. Эта вђсть обле­тђла всђ страны вплоть до океана и, вызвавъ великую радость въ однихъ, возмутила другихъ какъ святотатственное посягательство. Друидессы, угрожаемыя въ самой основђ своей власти, подняли страшный ропотъ противъ дерзно­веннаго, посылали ему проклятія и провозгласили его приго­вореннымъ къ смерти. Многіе друиды, видђвшіе въ человђческихъ жертвахъ средство для своего господства, присоединились къ нимъ. Рамъ, превозносимый одними, былъ проклинаемъ другими. Но, полный рђшимости не отступать ни передъ какой борьбой, онъ еще болђе оттђнилъ эту борьбу, водрузивъ новый символъ.

Каждое бђлое племя имђло свой особый знакъ въ образђ жи­вотнаго, которое олицетворяло ка­чества, наиболђе цђнимыя племенемъ. Одни предводители прибивали надъ крышей своего дере­вяннаго дворца головы журавлей, орловъ или коршуновъ, другіе – головы дикаго вепря или буй­вола; отсюда произошла геральдика. Любимымъ знаменемъ Скиθовъ былъ быкъ, котораго они на­зывали Торъ, олицетвореніе животной силы и жестокости. Рамъ, въ противоположность быку, далъ другой символъ, овна, храбраго и миролюбиваго предводителя стада, и онъ сталъ условнымъ знакомъ, соединившемъ всђхъ приверженцевъ Рама. Это знамя, водруженное въ центрђ; Скиθіи, сделалось сигналомъ для всеобщаго броженія и произвело настоящую революцію во всђхъ умахъ. Бђлые народы раздђлились на два лагеря. Въ самой душђ бђлой расы произошелъ расколъ, благо­даря стремленію отделаться отъ грубой животности и подняться на первую ступень невидимаго святилища, которое ведетъ къ богочеловђчеству.

«Смерть Овну!» – кричали сторонники Тора. «Война съ Торомъ!» – кричали друзья Рама. Ужасная война была неизбежна.

Передъ такой возможностью Рамъ поколебался. Допустивъ такую войну, не усилитъ-ли онъ зло и не поведетъ-ли свою расу къ истребленію? Въ отвђтъ на эту тревогу онъ имђлъ новое снови­дђніе.

Грозовое небо было покрыто мрачными тучами, которыя громоздились на горахъ и въ стреми­тельномъ бђгђ задђвали качающіяся вершины лђсовъ. На высокой скалђ стояла женщина съ распу­щенными волосами; она была уже готова нанести смертельный ударъ воину во цвђтђ лђтъ, лежав­шему связаннымъ у ея ногъ. «Во имя предковъ остановись!» – закричалъ Рамъ, бросаясь на жен­щину. Друидесса, угрожая противнику, бросила на него пронизывающій взглядъ. Въ это время изъ низко нависшихъ тучъ раздался раскатъ грома и, озаренный сверкнувшей молніей, появился осле­пительный образъ.

Весь лђсъ освђтился; Друидесса упала какъ сраженная молніей, узы пленника распались, и онъ посмотрђлъ на ослђпительное видђніе со страхомъ. Рамъ не дрожалъ, ибо въ представшемъ видђ­ніи онъ узналъ божественное существо, которое уже бесђдовало съ нимъ подъ дубомъ. На этотъ разъ оно показалось ему еще прекраснђе. Отъ его облика исходилъ свђтъ.

И тогда Рамъ увидалъ, что онъ находится въ открытомъ храмђ, под­держиваемомъ рядами ко­лоннъ. На мђстђ жертвеннаго камня возвышался алтарь. Рядомъ съ алтаремъ стоялъ воинъ, но гла­за его все еще выражали предсмертный страхъ. Женщина, распростертая на пли­тахъ храма каза­лась мертвой, а божественный Вђстникъ держалъ въ правой рукђ факелъ, а въ лђвой – чашу. Онъ посмотрђлъ на Рама съ благоволеніемъ и сказалъ: «Рамъ я доволенъ тобою. Видишь ты этотъ факелъ? Это – священный огонь божественнаго Духа. Видишь ты эту чашу? Это – чаша Жизни и Любви. Дай факелъ мужчинђ, а чашу женшинђ.» Рамъ исполнилъ повелђніе Вђстника. Только что факелъ коснулся руки воина, а чаша – руки женщины, какъ огонь самъ собою зажегся на алтарђ, и оба стояли преображенные его свђтомъ.

Въ то же время храмъ раздвинулся; его колонны поднялись до неба; его куполъ преобразился въ звђздное небо. И тогда Рамъ, унесенный своимъ сновидђніемъ, увидђлъ себя на вершинђ горы. Стоявшій рядомъ съ нимъ божественный Вђстникъ объяснялъ ему смыслъ созвђздій и училъ его читать въ сіяющихъ Знакахъ Зодіака судьбы человечества.

Кто ты, духъ мудрости? – спросилъ Рамъ и Вђстникъ отвђчалъ: «Меня зовутъ Deva Nahousha, божественный Разумъ. Ты будешь распространять мои лучи по землђ, и я буду всегда приходить по твоему зову, а теперь иди по предначертанной тебђ дорогђ». И Божественный Вђстникъ ука­залъ рукой на востокъ.

ІІІ. Исходъ и Побђда.

Въ этомъ видђніи Рама увидалъ, какъ бы освђщенными молніей, свою миссію и великую судь­бу своей расы. Съ этихъ поръ онъ уже не колебался. Вмђсто того, чтобы зажечь брато­убійствен­ную войну между народностями Европы, онъ рђшилъ увести избранниковъ изъ своей расы въ самое сердце Азіи.

Онъ извђстилъ своихъ, что намђренъ основать культъ священ­наго огня, который поведетъ лю­дей къ счастью; что человђческія жертвы уничтожаются навсегда; что вызываніе предковъ будетъ совершаться не кровожадными жрицами на дикихъ скалахъ, оскверненныхъ человђческой кровью, но у каждаго домашняго очага, передъ очища­ющимъ огнемъ, супругомъ и супругою, соединен­ными въ одной и той же молитвђ, въ одномъ гимнђ поклоненія. Да, видимый огонь алтаря, символъ и проводникъ невидимаго небеснаго огня, соединить семью, кланъ, племя, и сдђлаетъ ихъ центромъ, въ которомъ проявится духъ Бога живого на землђ.

Но, чтобы собрать эту жатву, необходимо отдђлить хорошее зерно отъ плевеловъ; нужно, что­бы всђ смђлые покинули Европу и завоевавъ новую землю, поселились на дђвственной почвђ. Тамъ онъ издастъ свой законъ; тамъ онъ положитъ основаніе культу обновля­ющаго огня.

Это предложеніе было встречено съ энтузіазмомъ народомъ, находившемся во цвђтђ юности, жаждавшимъ новыхъ впечатлђній. Огни, зажженые и поддерживаемые въ теченіе нђсколькихъ мђсяцевъ, были сигналомъ для массового переселенія всђхъ, кто желалъ слђдо­вать за Овномъ. Ве­ликое переселеніе, предводительствуемое Рамой, пришло въ движеніе, медленно направляясь въ центръ Азіи. Когда оно достигло Кавказа, предводителю пришлось взять съ боя несколько цикло­пическихъ крепостей, построенныхъ черными.

Въ память своихъ побђдъ, бђлые колонисты высекали гигантскія головы Овна на скалахъ Кав­каза. Рама оказался достой­нымъ своей высокой миссіи. Онъ устранялъ всђ препятствія, проникалъ въ мысли окружающихъ, предвидђлъ будущее, исцђлялъ больныхъ, умиротворялъ мятежниковъ, зажигалъ мужество.

Такимъ образомъ небесныя силы, которыя мы называемъ Прови­дђніемъ, вели северную расу къ господству надъ землей, освђщая, съ помощью генія Рама, яркими лучами ея путь. Эта раса уже имђла своихъ второстепенныхъ пророковъ, которые стремились вырвать ее изъ состоянія дикости. Но въ лицђ Рамы, который первый понялъ за­конъ общественности, какъ выраженіе закона Божія, ей былъ данъ вдохновенный пророкъ первой степени.

Онъ заключилъ дружественный союзъ съ Туранцами, скиθскими племенами съ примесью жел­той расы, которыя занимали возвышенности Азіи; онъ увлекъ ихъ къ завоеванію Ирана, откуда окончательно изгналъ черныхъ, желая, чтобы чистая бђлая раса занимала центръ Азіи, и оттуда свђтила всђмъ другимъ народамъ, какъ яркій свђточъ.

Онъ основалъ тамъ городъ Веръ, отличавшійся большимъ вели­колђпіемъ, по словамъ Зоро­астра. Онъ научилъ народы обрабатывать землю, онъ былъ отцомъ хлђбныхъ злаковъ и виноград­ной лозы. Онъ создалъ касты, соотвђтствующія занятіямъ людей, и раз­дђлилъ народъ на жрецовъ, воиновъ, земледђльцевъ и ремесленниковъ.

Вначалђ между кастами не было соперничества; наслђдственныя привиллегіи, источникъ завис­ти и ненависти, возникли лишь впослђдствіи. Рамъ запрещалъ рабство такъ же, какъ и убійство, утверждая, что порабощеніе человђка человђкомъ есть источникъ всђхъ золъ. Что касается клана, этой первобытной формы общественности у бђлой расы, онъ сохранилъ его неприкосновеннымъ и разрђшилъ свободное избраніе предводителей и судей.

Но вђнцомъ деятельности Рамы, облагораживающимъ орудіемъ созданнымъ имъ, была та новая роль, которую онъ далъ женщинђ.

До тђхъ поръ мужчина зналъ женщину только въ двухъ роляхъ: или несчастной рабыней въ его хижинђ, и тогда онъ обращался съ нею съ грубой жестокостью, или же мятежной жрицей дуба и скалы, милости которой онъ искалъ; и тогда она властвовала надъ нимъ во­преки его волђ, въ роли волшебницы, очаровывающей и страшной, предсказанія которой наводили на него трепетъ, пе­редъ которой дрожала его суевђрная душа.

Человђческія жертвоприношенія были со стороны женщины воз­даяніемъ мужчинђ, она мстила, когда вонзала ножъ въ сердце своего жестокаго тирана. Отмђнивъ этотъ ужасный культъ и под­нявъ женщину въ глазахъ мужчины, въ ея высокихъ обязанностяхъ супруги и матери, Рама сдђ­лалъ изъ нея жрицу домашняго очага, охранительницу священнаго огня, равную супругу, призы­вающую вмђстъ съ нимъ души Предковъ.

Какъ всђ великіе законодатели, Рама лишь оформилъ и развилъ высшіе инстинкты своей расы. Чтобы украсить жизнь, Рама устано­вилъ четыре большіе праздника въ году. Первый былъ празд­никъ весны или плодородія. Онъ былъ посвященъ любви супруговъ. Праздникъ лђта или жатвы былъ установленъ для сыновей и дочерей, которые подносили связанные снопы своимъ родите­лямъ. Праздникъ осени справляли отцы и матери: они предлагали плоды своимъ дђтямъ, какъ знакъ веселія.

Но наиболее святымъ и таинственнымъ изъ праздниковъ было Рождество или праздникъ вели­каго сђва. Рама посвятилъ его одновременно и новорожденнымъ дђтямъ, плодамъ любви, зача­тымъ весною, и душамъ умершихъ, Предкамъ. Символъ соприкосновенія видимаго съ невиди­мымъ, это религіозное торжество было одновременно и прощаніемъ съ вознесшимися душами и мистическимъ привђтствіемъ тђмъ душамъ, которыя возвращаются на землю, чтобы, воплотив­шись въ матерей, вновь возродиться въ ихъ дђтяхъ. Въ эту святую ночь древніе Арійцы соединя­лись въ святилищахъ Аіrуana-Vаejа, какъ они соединялись когда­то въ своихъ лђсахъ. Огнями и пђсно­пьніями праздновали они возобновленіе земного и солнечнаго года, прозябаніе природы въ нђдрахъ зимы, трепетаніе жизни въ глубинахъ смерти. Они воспђвали оживотво­ряющій поцђлуй неба, даваемый землђ, и торжествующее зачатіе новаго солнца великой Матерью-Ночью.

Рама соединилъ такимъ образомъ человђческую жизнь съ циклами временъ года, съ астрономи­ческимъ годовымъ оборотомъ. И въ то же время, онъ стремился выдвинуть божественный смыслъ чело­вђческой жизни. Благодаря такой плодотворной деятельности, Зоро­астръ называетъ его «предво­дителемъ народовъ, благословеннымъ монархомъ», и на томъ же основаній индусскій поэтъ Вальмики, который переносить античнаго героя въ эпоху гораздо болђе приближенную къ намъ, въ роскошную раму болђe подвинувшейся цивилизаціи, сохраняетъ за нимъ черты высочай­шаго идеала. «Рама съ очами голубого лотоса, – говоритъ Вальмики, – былъ владыкой міра, госпо­диномъ своей души и предметомъ любви для человђковъ, отцомъ и матерью своихъ подданныхъ. Онъ сумђлъ соединить всђ существа въ единой цђпи любви».

Водворившись въ Иранђ у преддверья Гималая, бђлая раса не была еще господствующей на землђ. Нужно было, чтобы ея авангардъ углубился въ Индію, гдђ былъ главный центръ черныхъ, древнихъ побђ­дителей красной и желтой расы. Зендъ-Авеста упоминаетъ объ этомъ движеніи Рамы въ Индію*). Индуская эпопея сдђлала изъ него одного изъ любимыхъ героевъ. Рама былъ завое­вателемъ земли, которая заключала Гимаватъ, страну слоновъ, тигровъ и газелей. Онъ далъ пер­вый толчекъ той гигантской борьбђ, въ которой двђ расы соперничали безсознательно изъ-за міро­вого владычества.

Поэтическое преданіе Индіи, обогащенное на счетъ оккультныхъ традицій храмовъ, сдђлало изъ нея борьбу между бђлой и черной магіей.

Въ своей войнђ съ народами и королями страны Джамбуевъ, какъ ее называли тогда, Рама, какъ его прозвали на Востокђ, проя­вилъ чудесныя силы, ибо онђ превышаютъ обыкновенныя способ­ности людей; но силами этими всегда владђли великіе Посвященные, знавшіе скрытыђ силы природы, которыя они и подчиняли себђ. Преданіе изображаетъ Раму то вызывающимъ источникъ воды въ пустынђ, то на­ходящимъ неожиданную помощь въ маннђ, которую онъ учитъ употреб­лять въ пищу, то прекращающимъ эпидемію съ помощью растенія hom, amomos Грековъ, persea Египтянъ, изъ которой онъ умђлъ извлекать цђлебный сокъ. Это растеніе считалось священнымъ между его последователями и заменило омелу европейскихъ Кельтовъ.

Рама пускалъ въ ходъ противъ своихъ враговъ разнообразныя чары. Жрецы черныхъ господ­ствовали въ тђ времена съ помощью уже выродившагося культа. Они имђли обыкновеніе кормить въ своихъ храмахъ огромныхъ змђй и птеродактилъ (Ptérodactyles), рђдкихъ потомковъ допотоп­ныхъ животныхъ, которымъ они заставляли поклоняться какъ богамъ, и которые приводили въ трепетъ толпу. Они заставляли этихъ змђй пођдать мясо военноплђнныхъ. Иногда Рама являлся невзначай въ такіе храмы и при свђтђ факеловъ выгонялъ, укрощалъ и приводилъ въ трепетъ и змђй, и жрецовъ. Иногда онъ показывался въ лагерђ враговъ безоружный, подвергая себя ударамъ тђхъ, кто искалъ его смерти, и послђ этого возвращался назадъ цђлымъ и невредимымъ, ибо никто не смђлъ дотронуться до него. Когда же распрашивали тђхъ, которые допустили его удалиться невредимымъ, спрошенные отвђчали, что его взглядъ заставилъ ихъ временно окаменеть; или что, повинуясь слову его, цђлая гора изъ мђди становилась между ними и имъ, и они переставали видђть его.

И наконецъ, какъ завершеніе его подвиговъ, эпическое преданіе Индіи приписываетъ Рамђ завоеваніе Цейлона, этого послђд­няго прибђжища чернаго мага Раваны, на котораго бђлый магъ по­сылаетъ огненный градъ, перебросивъ предварительно мостъ черезъ одинъ изъ рукавовъ моря и перебравшись по немъ съ арміей обезъянъ, которыя чрезвычайно напоминаютъ первобытныя племена дикарей, увлеченныхъ и вдохновленныхъ этимъ великимъ чародђемъ народовъ.

IV. Завђщаніе великаго Предка.

По свидетельству священныхъ книгъ Востока, Рама сдђлался распорядителемъ Индіи и духов­нымъ царемъ земли, благодаря своей духовной силђ, генію и добротђ. Жрецы, короли и народы преклоня­лись передъ нимъ, какъ передъ небеснымъ благодђтелемъ. Подъ зна­менемъ Овна учени­ки его широко распространяли арійскій законъ, который провозглашалъ равенство побђжденныхъ и победителей, уничто­женіе человђческихъ жертвъ и рабства, уваженіе къ женшинђ у домашняго очага, культъ предковъ и учрежденіе священнаго огня, какъ видимаго символа невидимаго Бога.

Рама состарился. Борода его побђлђла, но бодрость не покидала его тђла, и величіе истиннаго перво­священника покоилось на его челђ. Короли и посланники народовъ предлагали ему высо­чайшую власть. Онъ потребовалъ годъ на размышленіе и снова ему приснился сонъ; ибо геній, вдох­новлявшій его, говорилъ съ нимъ во время сна.

Онъ увидђлъ себя въ лђсахъ своей юности. Онъ снова сталъ молодымъ и носилъ льняныя одежды друидовъ. Сіялъ лунный свђтъ. Была святая Ночь, когда народы ожидаютъ воз­рожденія солнца и года. Рама шелъ подъ дубами, прислушиваясь, какъ онъ это дђлалъ въ юности, къ волшебнымъ лђснымъ голосамъ. Прекрасная женщина подошла къ нему. На головђ у нея была сіяющая корона. Ея густые волосы были цвђта золота. Кожа ея блистала бђ­лизною снђга, а глаза свђтились глубиной лазури послђ грозы.

Она сказала ему: я была дикой друидессой; черезъ тебя я стала свђтлой Супругой и зовусь я теперь Сита. Я – женщина, возвеличенная тобою, я – бђлая раса, я – твоя супруга. О, мой король и повелитель! Развђ не для меня переплылъ ты рђки, не для меня овладђлъ сердцами народовъ и побђдилъ земныхъ королей? Вотъ – награда. Возьми эту корону изъ моей руки, надђнь ее на твою голову и царствуй вмђстъ со мной надъ міромъ. Она преклонила колђни въ смиренной позђ, предлагая ему земную корону. Драгоценные камни сверкали тысячью огней, экстазъ любви свђтился въ глазахъ женщины, и душа великаго Рамы, пастыря народовъ, поддалась волненію.

Но поверхъ лђсныхъ вершинъ появился Deva Nahousha, его добрый геній, и сказалъ ему: «Если ты надђнешь эту корону на свою голову, божественный разумъ покинетъ тебя; ты болђе не уви­дишь меня. Если ты заключишь эту женщину въ свои объятья, твое счастье убьетъ ее. Но если ты откажешься отъ обладанья ею, она будетъ жить счастливая и свободная на землђ, и твой неви­димый духъ будетъ управлять ею. Выбирай: либо слушать ее, либо следовать за мною». Сита, все еще на колђняхъ, смотрђла на своего повелителя глазами полными любви и мольбы, ожидая его отвђта. Рама молчалъ. Его взоръ, погруженный въ глаза Ситы, измђрялъ бездну, которая отдђляетъ совершенное обладаніе отъ вечной разлуки. Но почувствовавъ, что высочайшая любовь есть въ то же время и высочайшее отреченіе, онъ положилъ свою руку на лобъ бђлой женщины, благосло­вилъ ее и сказалъ: «Прощай! Оставайся свободной и не забывай меня!».

Немедленно женщина исчезла какъ лунный призракъ. Молодая заря подняла свой магическій жезлъ надъ старымъ лђсомъ. Рама превратился снова въ старца. Его бђлая борода была увлажнена слезами, а изъ глубины лђсовъ грустный голосъ взывалъ: «Рама! Рама!».

Послђ этого сна, который указалъ ему на завершеніе его мис­сіи, Рама соединилъ всђхъ королей и народныхъ посланниковъ и сказалъ имъ: «Я не хочу высшей власти, которую вы предлагаете мнђ. Сохраните ваши короны и соблюдайте мой законъ. Моя задача кончена. Я удаляюсь навсегда съ моими братьями, посвященными, на гору Аіrуana-Vаejа. Оттуда я буду наблюдать за вами. Оберегайте священный огонь! Если бы онъ погасъ, я появлюсь среди васъ безпощаднымъ судьей и страшнымъ мстителемъ!» Вслђдъ затђмъ онъ удалился съ своими приближенными учениками на гору Альбори между Балкъ и Баміанъ, въ убђжище, извђстное только Посвященнымъ.

Тамъ онъ поучалъ своихъ учениковъ относительно тайнъ земли и Великаго Существа. Ученики его понесли въ Египетъ и до самой Окситаніи священный огонь, символъ божественнаго единства вещей, и рога Овна, эмблему арійской религіи. Эти рога сдђлались знаками посвященія, а затђмъ и священнической и царственной власти. (Рога овна изображаются на головђ множества людей на еги­петскихъ памятникахъ. Этотъ головной уборъ королей и первосвященниковъ есть знакъ жре­ческаго и царского посвященія. Два рога папской тіары происходятъ отсюда же.) Издали Рама про­должалъ слђдить за своими народами и за возлюбленной бђлой расой. Въ послђдніе годы своей жизни онъ былъ занятъ устройствомъ календаря для Арійцевъ.

Ему мы обязаны Знаками Зодіака. Это было завђщаніемъ патріарха посвященныхъ. Странная книга, написанная звездами, сверкающими іероглифами на небесномъ сводђ, бездонномъ и безгра­ничномъ, была оставлена Древнђйшимъ изъ нашей расы. Устанавливая двенадцать Знаковъ Зодіа­ка. Рама придалъ имъ тройной смыслъ. Первый относился къ вліянію солнца на двенадцать мђся­цевъ года; второй передавалъ символически его собственную исторію; третій указывалъ на ок­культныя средства, которыми онъ пользовался, когда достигалъ своей цђли. Вотъ почему эти Знаки, читаемые въ обратномъ порядкђ, сделались позднее тайными эмблемами постепеннаго по­священія.

Вотъ какимъ образомъ Знаки Зодіаки изображаютъ исторію Рамы по Фабръ д'Оливе, который умђлъ такъ геніально толковать символы прошлаго по эзотерическому преданію:

1. Овенъ, бђгущій съ обращенной назадъ головой, означаетъ Раму, покидающаго свою роди­ну, со взоромъ, обращеннымъ на оставленную страну.
2. Разсвирђпђвшій быкъ препятствуетъ его движенію, но половина его тђла, погруженная въ тину, мђшаетъ ему исполнить свое намђре­ніе; онъ падаетъ на колђна. Это – кельты, обозначенные ихъ собственнымъ символомъ, которые, не смотря на всђ свои усилія, кончаютъ тђмъ, что поко­ряются.
3. Близнецы выражаютъ союзъ Рамы съ Туранцами.
4. Ракъ – его медитаціи и его углубленіе въ самого себя.
5. Левъ – его сраженія съ врагами.
6. Крылатая дђва – победу.
7. Вђсы означаютъ равенство между победителями и побежденными.
8. Скорпіонъ – возстаніе и измену.
9. Стрђлецъ – месть.
10. Козерогъ, 11. Водолей и 12. Рыбы относятся къ внутренней сторонђ его исторіи.

Можно находить это объясненіе Зодіака столько же смђлымъ, сколько и страннымъ, но до сихъ поръ ни одинъ астрономъ и ни одинъ миθологъ – даже отдаленнымъ образомъ – не объяснилъ проис­хожденіе и смыслъ этихъ таинственныхъ Знаковъ небесной карты, принятыхъ и почитае­мыхъ наро­дами съ самаго начала нашего арійскаго цикла. Гипотеза Фабра д'Оливе имђетъ по крайней мђрђ то достоинство, что открываетъ уму новыя и обширныя перспективы.

Я сказалъ, что эти Знаки, читаемые въ обратномъ порядкђ, обозначали позднее на Востокђ и въ Греціи различныя ступени, которыя следовало пройти, чтобы достигнуть высшаго посвященія. Напомнимъ самыя извђстныя изъ этихъ эмблемъ:

Рама сдђлалъ распоряженіе своимъ ученикамъ, чтобы они скрыли его смерть и продолжали дђло его жизни, распространяя свое братство. Въ теченіе многихъ вђковъ вђрили, что Рама, въ тіарђ съ рогами овна, продолжалъ жить на своей святой горђ. Въ ведическія времена Великій Предокъ превратился въ Іаму, судью мертвыхъ, въ индусскаго Гермеса.

V. Ведическая Религія.

Благодаря своему организаторскому генію, великій основатель арійскихъ культуръ создалъ въ центрђ Азіи въ Иранђ народъ, общество, вихрь бытія, который долженъ былъ свђтить міру во всђхъ смыслахъ. Колоніи первобытныхъ Арійцевъ распространились въ Азіи и въ Европђ, принося съ собой свои нравы, свои культы и своихъ боговъ. Изъ всђхъ этихъ колоній вђтвь индусскихъ Арійцевъ приближается больше всего къ первобытнымъ Арійцамъ.

Священныя индусскія книги Веды имђютъ для насъ тройную цђну. Прежде всего, онђ приво­дятъ насъ къ очагу античной арійской религіи, блистающими лучами которой являются ведическіе гимны. Затђмъ, онђ даютъ намъ ключъ къ Индіи. И наконецъ, онђ даютъ намъ первую кристал­лизацію основныхъ идей эзотерической доктрины, и вмђстъ съ тђмъ, всђхъ арійскихъ религіи.

Браманы разсматриваютъ Веды какъ священная книги, принадлежащія по преимуществу имъ. Они находятъ въ нихъ науку всђхъ наукъ. Слово Веда означаетъ знать. Европейскіе ученые видели въ нихъ сперва лишь патріархальную поэзію; позднђе они открыли въ нихъ не только источникъ всђхъ индо­европей­скихъ миθовъ и всђхъ классическихъ боговъ, но и искусно организованный культъ, глубокую религіозную и метафизическую систему (Bergaigne. La religion des Védas. – M. Auguste Barth, Les religions de I'Inde). Будущее готовитъ ученымъ еще одну неожиданность, когда откроется, что Веды заключаютъ въ себђ опредђленіе оккультныхъ силъ природы, которыя совре­менная наука усиливается снова открыть.

Сдђлаемъ краткій обзоръ содержанія и ядра ведической религіи.

Ничего не можетъ быть проще и величавђе этой религіи, въ которой глубокій натурализмъ сли­вается съ трансцедентной духовностью. Передъ разсвђтомъ, глава семьи становится передъ алта­ремъ, воздвигнутымъ изъ земли, на которомъ горитъ огонь, зажженный посредствомъ двухъ кус­ковъ сухого дерева. Въ этой деятельности, глава семьи въ одно и то же время и Отецъ, и Священ­нослужитель, и Царь жертвоприношенія. Въ то время – говоритъ ведическій поэтъ, – когда заря восходить, подобно выкупавшейся и облекшейся въ бђло­снђжную одежду женщинъ, глава семьи произноситъ молитву, обращаясь къ Усха (зарђ), къ Савитри (солнцу) и къ Асурамъ. (духамъ жиз­ни). Мать и сыновья льютъ въ это время приготовленную изъ растенія асклепія жидкость (сома) въ огонь Агни, и поднимающееся пламя несетъ къ невидимымъ Божествамъ очищенную молитву, слетающую съ устъ патріарха и главы семьи.

Настроеніе ведическаго поэта одинаково чуждо и эллинской чувственности (я говорю о народ­номъ греческомъ культђ, а не объ ученіи греческихъ посвященныхъ) которая надђляетъ космичес­кія божества красивымъ человђческимъ тђломъ, и еврейскому монотеизму, который молится Вез­дђсущему, Безформенному, Предвечному.

Для ведическаго поэта природа – прозрачное покрывало, за кото­рымъ живутъ неисповђдимыя Силы Божества. Къ этимъ Силамъ онъ обращается съ молитвой; онъ олицетворяетъ ихъ, но не за­бываетъ, что это не болђе какъ метафоры. Для него Савитри не столько солнце, сколько Вива­сватъ – творческая сила жизни, одухотворящая солнеч­ную систему. Индра, божественный воинъ, который въ своей золотой колесницђ прођзжаетъ по небу, извергая громъ и молнію, олицетворя­етъ могущество солнца въ атмосферической жизни, «въ великой прозрачности воздушныхъ про­странствъ».

Когда они обращаются къ Варунђ (Уранъ грековъ), Богу безконечнаго, всеобъемлющаго, луче­зарнаго неба, ведическіе поэты поднимаются еще выше. Если Индра символизируетъ творческую и воинствующую жизнь небесъ, то Варуна изображаетъ неизменное величіе Божества. Ни что не можетъ сравниться съ великолђпіемъ его описанія въ гимнахъ Ведъ. Солнце – Его око, небо – Его одежда, гроза – Его дыханіе. На незыблемыхъ основахъ построилъ Онъ небо и землю и содержитъ ихъ врозь. Онъ все создалъ и все сохраняетъ. Ничто не можетъ выразить неисповедимое твор­чество Варуны; никто не можетъ проникнуть въ Него, но Онъ, всевђдущій, видитъ все, что есть и что будетъ. Съ вершинъ небесъ, где Онъ обитаетъ въ своемъ стовратомъ дворцђ. Онъ различаетъ полетъ птицъ въ воздухе и слђды кораблей на волнахъ. Оттуда, съ высоты своего золотого пре­стола, онъ созерцаетъ человђческія дђла. Онъ поддерживаетъ поря­докъ въ мірђ и въ обществђ; онъ караетъ виновнаго, онъ изливаетъ свое милосердіе на кающагося грђшника. Крикъ истерзанной совђсти обращается къ Нему; передъ Его лицомъ грђшникъ складываетъ бремя своихъ грђховъ.

Въ нђкоторыхъ отношеніяхъ ведическая религія обильна ритуалами, въ другихъ – она высоко отвлеченна. Съ Варуной она спускается въ нђдра совђсти и раскрываетъ идею святости (Auguste Barth, Les religions de I'Inde). Прибавимъ, что она поднимается до чистаго пониманія Единаго Бога, Который проникаетъ великое Цђлое и управляетъ имъ.

Между тђмъ, грандіозные образы, которые льются широкими потоками изъ строфъ ведичес­кихъ гимновъ, представляютъ лишь внђш­нюю оболочку Ведъ. Съ идеей Агни, божественнаго ог­ня, мы прикасаемся къ самому ядру доктрины, къ ея эзотерической и трансцедент­ной основђ. Въ действительности, Агни является космической силой, всемірнымъ началомъ. Агни – не только огонь земной молніи и солнца; его истинная отчизна – невидимое мистическое небо, обитель вђчнаго Свђта и первообразовъ всђхъ вещей. Рожденія его безконечны, сверкаетъ ли онъ изъ куска дерева, въ которомъ спитъ какъ заро­дышъ въ лонђ матери, или же, какъ «Сынъ Волнъ» бросается съ гро­мовымъ шумомъ изъ небесныхъ рђкъ, гдђ Асвэны (небесные всадники) зачали его.

Онъ – старђйшій между богами, первосвященникъ на небђ такъ же, какъ и на землъ, и онъ священнодђйствовалъ въ обители Вива­сватъ (небо или солнце) много ранђе, чђмъ Матарисва (молнія) принесла его смертнымъ, и чђмъ Атарванъ и Ангиры, древніе жертво­приносители, учредили его здђсь на землђ, какъ охранителя, хозяина и друга людей. Владыка и производитель жертвы, Агни сдђлался носителемъ всђхъ мистическихъ ученій о жертвоприношеніяхь. Онъ зарождаетъ боговъ, онъ устрояетъ міръ, онъ производитъ и сохраняетъ жизнь вселенной, коро­че – Агни есть космогоническая сила.

Сома соотвђтствуетъ Агни. Въ действительности, это – напитокъ изъ перебродившаго растенія, которое возливается при жертвоприно­шеніяхъ богамъ. Но такъ же, какъ и Агни, онъ существуетъ мистически. Его высшая обитель находится въ глубинахъ третьяго неба, гдђ Cypia (дочь солнца) очистила его и гдђ его нашелъ Пушанъ (богъ пи­тающій). Изъ этой обители Соколъ, символъ молніи, или даже самъ Агни похитилъ его у небеснаго Стрђльца, у Гандарвы, его охранителя, и принесъ его людямъ.

Боги выпили его и сделались безсмертними; люди, въ свою очередь, станутъ безсмертными, когда выпьютъ его у Iамы, въ обители блаженныхъ. А до тђхъ поръ напитокъ даруетъ имъ здђсь, на землђ, силу и долговђчность; это – амброзія и вода обновленія. Она пита­етъ, проникаетъ въ растеніе, оживотворяетъ сђмя животныхъ, вдох­новляетъ поэта и даетъ полетъ молитвђ. Душа неба и земли, Инд­ры и Вишну, она составляетъ вмђстђ съ Агни неразделимую чету; чета эта зажгла солнце и звђзды (Auguste Barth, Les religions de I'Inde).

Идея Агни и Сомы заключаетъ въ себђ два основныхъ начала вселенной; по ученію эзотеричес­кой доктрины и каждой живой фило­софіи, Агни есть Вђчно-мужественное, творческій Разумъ, чистый Духъ; Сома есть Вђчно-женственное, Душа міра, лоно всђхъ міровъ, видимыхъ и невиди­мыхъ для тђлесныхъ очей, сама природа или тонкая матерія въ своихъ безконечныхъ трансформа­ціяхь. Что доказываетъ несомненно, что Сома представляла собою начало абсолютно женствен­ное, это – отождествленіе ея у брамановъ съ луною. Луна же символизируетъ женское начало во всђхъ античныхъ религіяхь, какъ солнце символизируетъ мужское начало. Совершенное соедине­ніе этихъ двухъ сущностей составляетъ величайшую Сущность, суть самого Бога.

Изъ зтихъ двухъ главныхъ идей вытекаетъ третья, не менђе плодотворная. Веды дђлаютъ изъ космогоническаго акта непрестанное жертвоприношеніе. Чтобы произвести все существующее, Высочайшая Сущность приносить Себя въ жертву. Она разделяется, чтобы выйти изъ своего единства. Эта жертва разсматривается какъ источникъ всђхъ отправленій природы. Эта идея, пора­жающая съ перваго взгляда и чрезвычайно глубокая, когда вдумаешься въ нее, содержитъ въ за­чаткђ всю теософическую доктрину инволюціи Бога въ мірђ, эзотерическій синтезъ многобожія и единобожія. Она вызы­ваетъ къ жизни Діонисіанскую доктрину паденія и искупленія душъ, рас­цвђтъ которой мы найдемъ у Гермеса и у Орфея. Отсюда же ис­текаетъ ученіе о божественномъ Глаголђ, провозглашенномъ Кришной и завершенномъ Іисусомъ Христомъ.

Жертво­приношеніе огня со всђми его церемоніями и молитвами, незыблемое средоточіе веди­ческаго культа, делается такимъ образомъ олицетвореніемъ этого великаго космогоническаго акта. Веды прида­ютъ первостепенное значеніе молитвђ, формулђ призыва, которая сопровождаетъ жертво­приношеніе. Вотъ почему они дђлаютъ изъ молитвы богиню Браманаспати. Вђра въ при­зывающую и созидающую силу человђческаго слова, когда оно сопровождается могучимъ движе­ніемъ души или сильнымъ порывомъ воли, есть источникъ всђхъ куль­товъ и смыслъ всей еги­петской и халдейской магіи.

Для ведическихъ и браманическихъ жрецовъ, Асуры, невидимые духи, и Питрисы или души предковъ, совершенно реально присутству­ютъ при жертвоприношеніи, размещаясь на травђ кругомъ алтаря, привлеченные изъ своей невидимой обители огнемъ, пђніемъ и молитвой. Наука, относящаяся до этой стороны культа, есть наука о іерархіи невидимыхъ духовъ.

Что касается безсмертія души, Веды утверждаютъ его совершенно определенно и ясно: «Въ человђкђ есть безсмертная часть; ее-то, о Агни, нужно согревать твоими лучами, воспламенять твоимъ огнемъ. О Іатаведасъ, въ блистающемъ тђлъ, созданномъ тобою, принеси ее въ обитель благочестивыхъ!».

Ведическіе поэты не только указываютъ на судьбу души, они тревожно ищутъ ея происхож­денія. «Откуда рождается душа? Души прихо­дятъ къ намъ, уходятъ, снова возвращаются и снова уходятъ». Здђсь въ двухъ словахъ уже дается ученіе о перевоплощеніи, которое будетъ играть впо­слђдствіи такую первенствующую роль въ браманизмђ и буддизмђ, у египтянъ и у орфиковъ, въ философіи Пиθагора и Платона, здђсь намечается эта мистерія изъ мистерій, эта тайна изъ тайнъ.

Какъ послђ этого не признать въ Ведахъ широкія основныя ли­ніи органической религіозной системы, цђльнаго философскаго пони­манія вселенной?

Въ нихъ заключается не только глубокая интуиція относительно міровыхъ истинъ, превышаю­щихъ наблюденія разума, въ нихъ – единство и ширина взгляда по отношенію природы, проник­новеніе въ связь ея явленій. Какъ прекрасный горный кристаллъ, сознаніе веди­ческаго поэта отра­жаетъ солнце вечной истины и въ его сверкающей призмђ уже играютъ и преломляются всђ лучи всемірной Теосо­фіи. Основы вђчной доктрины выступаютъ здђсь даже яснђе, чђмъ въ иныхъ священныхъ книгахъ Индіи и въ другихъ семитическихъ или арійскихъ религіяхъ, благодаря нео­бычайной смђлости ведическихъ поэтовъ и благодаря прозрачности этой первобытной религіи, столь чистой и высокой.

Въ эту эпоху различія между мистеріями и народнымъ культомъ еще не существовало, но, чи­тая внимательно Веды, позади отца семейства или поэта, поющаго священные гимны, уже можно различить другое лицо, болђе важное; мудреца, риши, посвященнаго, отъ кото­раго священно­дђйствующій получалъ толкованіе истины. Можно также убедиться, что эта истина передавалась благодаря непрерывающейся традицій, которая восходитъ до самыхъ источниковъ арійской расы.

Такимъ образомъ мы видимъ, какъ арійскій народъ положилъ начало своей завоевательной и культурной миссіи вдоль Инда и Ганга. Невидимый геній Рамы, божественный Разумъ, Deva Nahousha, управля­етъ имъ. Агни, священный огонь, переливается въ его жилахъ. Молодая заря освђ­щаетъ эти вђка юности, силы и мужества. Семья создана, женщина пользуется уваженіемъ. Она жрица очага, она создаетъ священные гимны и сама поетъ ихъ. «Да живетъ мужъ этой супру­ги сто осеней» – говоритъ поэтъ.

Тогда умђли любить жизнь, но точно такъ же умђли и вђрить въ потустороннее существованіе. Царь жилъ во дворцђ, на холмђ, возвышавшемся надъ поселкомъ. Во время войны онъ выђзжалъ на блистательной колесницђ, въ сверкающемъ вооруженіи, увенчанный тіарой.

Позднђе, когда браманы укрђпили свой авторитетъ, рядомъ съ великолђпнымъ дворцомъ Маха­раджи или великаго царя, возникли каменныя пагоды, откуда изошли искусства, поэзія и драма боговъ, изображавшаяся мимикой и пђніемъ священныхъ танцовщицъ. Въ тђ времена существо­вали касты, но не было насилія и не было стђсни­тельныхъ преградъ. Воинъ былъ въ то же время жрецомъ, и жрецъ – воиномъ, оставаясь одновременно слугой царя и совершая богослу­женіе.

Позднђе появляется новое лицо, смиренное на видъ, но имђ­ющее великое будущее, съ отпу­щенными волосами и бородой, полунагое, покрытое рубищемъ: это муни, отшельникъ, онъ живетъ близъ свя­щенныхъ озеръ въ дикой пустынђ, гдђ и предается медитаціи и аскетизму. Отъ времени до времени онъ является къ предводителю или царю, чтобы усовестить его. Часто его отталки­ваютъ, не слушаютъ, но въ то же время его уважаютъ и боятся. Онъ уже начинаетъ проявлять страшную власть.

Между царемъ, красующимся на своей золотой колесницђ, окру­женнымъ своими воинами, и этимъ муни, почти нагимъ, не имђю­щимъ иного оружія, кромђ своей мысли, слова и взгляда, возникнетъ современемъ великая борьба. И торжествующимъ побђдителемъ бу­детъ не царь; побђдителемъ будетъ отшельникъ, оборванный, исхудалый нищій, потому что на его сторонђ будетъ знаніе и сильная воля.

Исторія этой борьбы и есть исторія самого браманизма, а позднее и буддизма, и въ ней сосредо­точивается почти вся исторія Индіи.

---

*) Замечательно, что Зендъ-Авеста, священная книга Парсовъ, разсмат­ривая Зороастра какъ высокое существо, вдохновенное Ормуздомъ, какъ пророка закона Божія, дђлаетъ его въ то же время послђдователемъ пророка, несравненно болђе древняго. Подъ прикрытіемъ символизма древнихъ храмовъ, можно уловить нить великаго откровенія, которое связываеть всђхъ истинныхъ Посвящённыхъ. Вотъ эти важныя мђста:

¹) Заратустра спросилъ Ахура-Мазду (Ормуздъ, Богъ свђта): Ахура-Мазда, ты, святой и наисвя­щеннђйшій создатель всђхъ тђлесныхъ и чистыхъ существъ:

²) Кто тотъ первый человђкъ, съ кђмъ ты бесђдовалъ, ты, который есть Ахура-Мазда?

...⁴) Тогда Ахура-Мазда отвђтиль: "Съ прекраснымъ Іимой, съ тђмъ, который былъ во главђ собранія, достойнаго похвалъ, о чистый Заратустра".

...¹³) И я сказалъ ему: "Охраняй міри, которые принадлежать мнђ, въ ка­чествђ ихъ покровителя сделай ихъ плодоносными".

...¹⁷) И я принесъ ему орудія победы, я, который есмь Ахура-Мазда;

...¹⁸) Золотую пику, и золотой мечъ.

...³¹) Тогда Іима поднялся до самыхъ звђздъ къ полудню, по дорогђ, ведущей къ солнцу.

...³⁷) И онъ пошелъ по той землђ, которую сдђлалъ плодоносной. И она стала на треть значительнђе, чђмъ была прежде.

...⁴³) И блистательный Іима соединилъ собраніе человђковъ, наиболђ добро­дђтельныхъ, въ знаменитомъ Аіrуana-Vаejа, сотворённымъ чистымъ. (Vendidad-Sade, 2-е Fargard. – Переводъ Duperron).